|
Астафьев Виктор, неповторимость Былое – Татьяна Смертина Воспоминания |
|
|
| Главная | Былое. Оглавление |
|
------------- Астафьев Виктор, неповторимость Воспоминания – Татьяна Смертина  Вырезка из публикации —
Г.Кострова, Татьяна Смертина, Виктор Астафьев, А.Золотов Виктор Астафьев, неповторимость — Татьяна Смертина Воспоминание поэта Татьяны Смертиной. Вместе там были. На празднике Славянской письменности. Фото газетное нашла при оцифровке своего архива. Фото случайное. Разговаривали. Астафьев, Смертина, и еще двое, 1988 год. Кто-то подошёл и сфотал. Мы позже в газете увидели. Газетные снимки тогда по всей стране были такие, что не сразу себя узнаешь. А нынче смотрела – вспоминала. Нас, писателей и поэтов, поселили в гостинице. После торжественных празднований и поэтических выступлений я отправилась в свой номер отдохнуть. Сутки не спала в этой суматохе. Меня поселили с какой-то окололитературной тётей-дамой, намного старше меня, не помню имени (у меня с ней нет совместных фоток). С кем поселили, с тем и ладно, я не возражала. Я вообще никогда не возражала, если мне не дают шикарный номер, не так кормят, или ещё какая-нибудь ерунда в этом роде. Но это не означает, что я всегда делаю то, что предложат. Шла в свой номер, мечтая, вот выпью чаю, расплету косы, скользну под одеяло, словно в омут, и сразу усну. Открыла ключом и вдруг – нате вам! Сидит эта дама-тётя за столом, на нём всякие яства, бутылки с вином. Но главное не в этом... За столом ещё несколько парней, любителей поэзии и ждут меня. Даже кресло приготовили. Едва увидели, зашумели радостно. С тоской вздохнула: —Вы чего здесь? Номером ошиблись? —Мы Вас ждём! Стихи Ваши ждём! Сейчас пир поэзии устроим! Мы были на поляне, слышали Вас в микрофон... Подошла к зеркалу, глянула на себя, на отражение непонятных гостей. Словно не в зеркало заглянула, а в иное время. Расплела волосы, вздохнула ещё раз. Подошла к столу, придвинула кресло и оперлась на сиденье одним коленом. Парни молча смотрели. И я молча смотрела. Никого не знаю. А дама-тётя сияла от радости. Зачем она их сюда привела? Я медленно взяла бутерброд со стола, надкусила изящно и вдруг вспомнила – я голодная. Утром завтракала кое-как. Или не завтракала? Парни уважительно ждали. Один даже вызывающе красив! Потом он и воскликнул: —Предлагаю тост! Татьяна Смертина, Вам что налить? —Чаю! —О-о-о, нет чаю! Пиво есть!— Откинула пряди волос, молвила задумчиво, всё ещё упираясь коленом в кресло: —Не-е-е... Чуток рислинга! Откупорили. Налили. Они и себе налили чего-то! Красивый объявил: —За поэтов и поэзию!— Кивнула, отпила несколько глотков и в это же мгновение мелькнула мысль: «Надо уходить! А куда уходить? Можно их выдворить вежливо, но ведь праздник, пришли искренне... Пришли не в бар, а поэзию вдруг услышали... Нельзя – по крыльям бить, хоть и застолье устроили... » Вдруг заявила: —Благодарю за внимание! А я... Пардон, мерси, у меня срочная встреча! — и в коридор. Потом бегом по лестнице на первый этаж. Остановилась. Вход в гостиницу стеклянный, с какими-то вертящимися дверями. А напротив него – большое кресло у стены. Человек входит в гостиницу, дверь вертится, и первое, что он видит при входе – это кресло. Ну, думаю все уже вошли. Сбросила туфли на высоком, аккуратно спрятала под кресло. Безлюдье, словно все разбрелись по своим номерам. Забралась на это кресло с ногами, уютно так устроилась. Лишь сомкнула ресницы – уснула мгновенно. Из этой реальности дня – ушла в нереальность. Сначала сквозь туманность сна – слышала далёкие разговоры, хлопали двери, потом и это исчезло. Сколько всё длилось – не помню.  Татьяна Смертина, поэт
И вот кто-то осторожно отводит мне волосы с лица, слегка задевает обнажённое плечо... Называет моё имя. Улыбаюсь, думаю – снится. Снова зовёт меня по имени! С трудом подымаю ресницы – Виктор Астафьев! Несколько мгновений смотрела и не понимала – почему я здесь? Мгновенная вспышка памяти – всё вспомнила! Астафьев, как всегда, с улыбкой и всепониманием: —Таня! Что? —Сбежала. В моей комнате – празднуют. —Всё понял. Не волнуйся, тебя здесь сторожат, как царевну! Вот посмотри! — он кивнул на проём возле двери. Там стояло несколько, знакомых мне, поэтов и писателей, но я не сразу поняла – ну, стоят кучей, и чего? У них всегда манера такая – кучей стоять и чего-то обсуждать. Астафьев объяснил, талантливо и эмоционально: —Я, значит, иду в своих мыслях. Вхожу задумчиво в дверь гостиницы, и вдруг меня шарахнуло среди обыденности – неожиданно! молниеносно! необъяснимо! – нереальное видение. Ты спишь в та-а-кой позе – не объяснить, лишь – увидеть. Где художники? И только я восхитился, меня дверь сзади шарахнула, мол, иди дальше, чего уставился?— Я серьёзно взглянула на Астафьева, пыталась представить. Чего особенного? Просто сплю, на вокзале так спят и никого не шарахает. Но ведь это – Виктор Астафьев, известный всем прозаик, у него своё видение действительности. Поэтому молвила: —Сожалею, что ударило... Он прервал: —Да это физически чуть задело, а шарахнуло через умозрение! Ответила: —Ладно. Пусть – так. А эти, — кивнула на писателей и поэтов — чего они тут? —Да, примерно, так же. Вот и стоят, наблюдают за событиями. А будить тебя кто посмеет? А я решился. Всё! —Чего всё? —У меня полная тумбочка подаренных брошюр от авторов, особенно от авторш. Помнишь об этом мы разговаривали? Твоя поэзия о растениях! Я даже специально для тебя сюда несколько привёз. Мне самому сходу не определить, чего они из твоих публикаций в журналах и газетах могли жадно утащить в свои пустозвонные опусы. Тоже переживаю. Идём, отсортируешь и будешь в курсе.— («Мы об этом разговаривали». Речь шла о моей будущей книге поэзии «Травник» которую я отдала в самое известное и мощное тогда в России издательство «Советский писатель». Подробнее – в конце этого рассказа, в P.S.) Слезла с этого дурацкого кресла и пошла за Астафьевым. Три шага – и вспомнила про туфли. Ещё не хватало мне босою здесь ходить! Молча вернулась, снова села в кресло. Надеваю, чувствую взгляды, но больше всего чувствую – вновь в сон клонит. Надела, откинула волосы с лица, встала, направилась к широкой лестнице. Астафьев – за мной. Молча подымаемся. Я даже перил не касаюсь. И вот запомнилось это подробно. Астафьев вдруг посреди лестницы остановился, повернул голову к смотрящим на нас и громко произнёс: —Это не то, о чём вы сейчас подумали! — Я тоже остановилась и посмотрела на них сверху. Они там что-то говорили и вдруг умолкли. Астафьев добавил: —Прекратить болтовню! И дежурьте там до утра. — После молчаливой паузы некоторые тоже потянулись за нами по лестнице. Астафьев добродушно усмехнулся и еле слышно произнёс: —Таня, они забыли, что существует лифт... Ты специально или чего? Посмотрела на Астафьва и ответила задумчиво: —Да я почти всегда пешком. —Почему? —Потому что – быстрее! И – не застряну. Астафьев на мгновение остановился: —Таня, им даже в голову такое не придёт!— посмотрел вдаль коридора, словно вдаль времени и добавил: — Хоть ты сейчас в Союзе писателей самая молодая, но удивительно... Оказалось, мы с ним на одном этаже. Лишь у Астафьева комната без соседей. Пригласил, зашли. Чисто, всё прибрано. —Виктор Петрович, вот у тебя цветы в вазе, а в моей комнате – полный стол еды и бутылок всяких. Он рассмеялся: —Таня, даже не знаю, чего лучше!? —Ничё смешного!—скинула туфли, прошла к тумбочке—Книги здесь? —Здесь! А цветы – для тебя. —Спасибо! Красивые! Стала доставать книги из тумбочки, машинально уселась на пол для удобства, сижу, листаю. Астафьев спрашивает: —Таня, я тебя звал в ресторан поесть со всеми благородно? —Звал! —Ты хоть поела в своей комнате? —Поела! Чуток... Но меня жажда донимала, а у них... —Чего? Ты вот эту брошюру смотри, зелёного цвета, она подозрительная. Ну, чего у них? —А у них...— нахмурилась, читая какие-то занудные стихи про травку и примочки, думая про себя – какой ужас! И в этом же настроении подняла взор на Астафьева и вымолвила возмущённо: —А у них тоже ужас! Полный стол еды – а кваса нет! Астафьев снова рассмеялся! Потом вдруг заявил: —Таня, ты сейчас шедевр создала!  Астафьев Виктор, прозаик (1924-2001)
Потом мы с ним рассуждали о диалектах. У него в прозе есть, у меня – в стихах. И пришли к выводу, что если от рождения слышишь слово, то невозможно догадаться, что это – диалект. Лишь в словарь орфографический полезешь – тогда догадаешься: в словаре его нет. Но за каждым словом лазить – морока. Вобщем – литературные разговоры. Потом спросил: —Там тебя опубликовали: с одной стороны Авиценна, с другой – Татьяна Смертина. Это чего? Я вздохнула: —Это не моя идея! Интересный он, Авиценна Ибн Сина, философ, поэт, лекарь. Как-то он объясняет по-своему связь движения и материи... Пусть публикуют. Мы друг у друга не заимствуем. Абсолютно разные планеты... —Я про это же подумал,— Астафьев тоскливо глянул на россыпь книг на полу и добавил: —У него тоже неповторимость! Но к нему плагиаты и копировальщики в те времена не лезли. А тут лезут, не понимая сами – зачем? —Виктор Петрович, разность «планет» ещё и в том, Авиценна – стабилен в своей подаче знаний и вдохновения, через стихи – это его «почерк». Он может и не через стихи. А у меня главное – поэзия, я без неё не могу. Но «Травник» мой – точен, это не фантазия. Это не выписки из медицинских книг, а мои личные знания про растения, я их подала через стихи (ну, как ты роман какой-то создал! И далее отошёл к другому роману на иную тему). Так я после своей книги «Травник» отошла к чистой лирике и не возвращаюсь. Если проще и современней сказать: у него один конь, сел и едет. А я – поэт, завтра меня очарует Млечный путь и создам нечто иное. А потом – ещё и ещё... —Таня, если книга затормозит – сразу ко мне! Напишу предисловие. Ясно? —Ясно! А ты чего (я кивнула на россыпь книг на полу) это всё домой повезёшь? Тяжело... —Нет. В тумбочке и оставлю. В это время кто-то постучал в дверь! Затем вошли трое писателей. —И чтобы не курить!—приказал Астафьев. Мы уселись за столом, вновь литературные разговоры. Один, малоизвестный писатель спросил с важностью и подозрительно: —Виктор Петрович, о чём вы тут с Татьяной беседовали? —Авиценну читал?—спросил сердито Астафьев. А писатель подумал и ответил возмущённо: —А когда его в Союз писателей приняли?! Астафьев несколько секунд смотрел на него, вдруг посоветовал: —А ты начальству позвони и спроси. —Не-е! Звонить неловко, да ещё в двенадцатом часу ночи, с какой стати вдруг?— Астафьев удивлённо, скрывая улыбку, развёл руками: —Писатели часто звонят лруг другу среди ночи! Там подымут трубку, а ты и спроси. Среди ночи. Про Авиценну. Тут вмешался рядом сидящий, уже начиная дружески посмеиваться: —Сообщи потом нам честно, чего тебе ответили! Далее разговор перешёл на более серьёзные темы. Через несколько минут молвила: —Мне – пора! Завтра увидимся.— Писатели благородно попрощались. Астафьев проводил с цветами до двери. Когда зашла в свой номер, гостей уже не было. Соседка спала, услышав мои шаги подняла голову от подушки, увидела меня с цветами, мгновение сердито соображала чего-то, потом резко отвернулась лицом к стене, натянула на себя одеяло, то ли снова уснула, то ли сделала вид, что спит. Я подумала – вот и хорошо! А где-то, кажется в соседнем номере, ещё шумели, но мне уже было безразлично. Завтра вновь выступления и творческие встречи. Лишь на несколько минут подошла к окну и посмотрела в ночную даль. Словно заглянула в то время, которое слегка уже маячило сквозь темень и вновь исчезало. © Автор - Татьяна Смертина, поэт. Апрель, 2025 г. Рассказ: Астафьев Виктор, Неповторимость. Воспоминания – без аллегорий и сравнений. Литература. Поэзия – ради Поэзии.  Виктор Астафьев, прозаик. Татьяна Смертина, поэт.
Москва, 1992 год P.S. Ретро. Былое, невозвратное. Свою книгу поэзии «Травник» я отдала в самое известное и мощное тогда в России издательство «Советский писатель». Книги для издания там не у всех брали, лишь высокого литературного уровня и сверх-качественные по таланту! Строгое сохранение имени автора! (моё имя врождённое, настоящее, без логотипов — Татьяна Смертина – уже работало на меня и на издательство). У меня этот труд – с детства. (В моём, пока не изданном Собрании Сочинений в 15 томах Татьяны Смертиной, первый том – создан в детском и школьном возрасте). Никаких профессий, кроме поэзии – у меня никогда не было и нет. На службе и в партиях никогда не состояла. А Поэзия – не профессия, не хобби, не массовое занятие от скуки, она обозначена понятием – имя. А имя у поэтов с фамилией: Сергей Есенин, Николай Гумилёв, Татьяна Смертина... Других сфер, кроме поэзии, я не касаюсь. Издавали в «Советском писателе» бесплатно. Но книга должна была иметь очень большой спрос у читателей, издательство её продавало через магазины по всей России и получало прибыль. Автор к распространению своих книг не прикасался, но автору выплачивали большой гонорар и выдавали около двадцати книг, которые тогда назывались – авторские экземпляры. Мою книгу сходу одобрили, и она стояла в очереди для издания (обычно очередь длилась несколько лет, и там иногда были нечестные манипуляции с этой очередью, которые выявить было трудно). Изредка проныривали и скучно-серые книги, но именно – проныривали и исчезали! Я в эти дела не вникала. Отрывки из моей книги поэзии «Травник» (до её издания!) я публиковала большими тиражами в журналах и газетах. Благодарю за публикации журналы (указаны тиражи того времени): «Сельская молодёжь, тираж: 1.620.000 экз.», «Москва, 500.000 экз.», «Юность, тираж 2.000.000 экз», «Смена, 1.150.000 экз.», «Подъём», «Волга», и т.д. Газеты «Литературная Россия, тираж 300.000 экз.», «Литературная Газета, тираж 300.000 экз.», «Советская литература, тираж 400.000 экз.» и т. д. В том числе региональные газеты – областные и районки! Упомянула лишь часть, в основном те, в которых я публиковала стихи постоянно. © Астафьев Виктор Петрович. Родился 1 мая (по другим сведениям 2 мая) 1924 года в селе Овсянка Енисейской губернии, ныне Красноярского края. Скончался – 29 ноября 2001 года. Известный русский, российский (советский) писатель. Герой Социалистического Труда (1989), лауреат двух Государственных премий Российской Федерации 1995, 2003 – посмертно), двух Государственных премий СССР (1978, 1991) и Государственной премии РСФСР имени М. Горького (1975), кавалер ордена Ленина (1989). С 1989 по 1991 год — народный депутат СССР. Участник Великой Отечественной войны. Был награждён орденом Красной звезды (21 апреля 1944г.), медалями «За отвагу» (25 ноября 1943г.), «За освобождение Варшавы» и «За победу над Германией». Первая книга Виктора Астафьева «До будущей весны» вышла в Молотове (нынче Пермь) в 1953 году. В 1958 году принят в Союз писателей СССР. В 1959—1961 годах учился на Высших литературных курсах в Москве при Литературном институте. Во время учёбы жил в общежитии Литинститута. (Для этой врезки — использованы официальные данные из интернета).  |