Николай Копытов. Фитонимическая лексика в стихах "Травника" Татьяны Смертиной

Николай Копытов.
Фитонимическая лексика
в стихах "Травника"
Татьяны Смертиной

Книга Татьяны Смертиной "Травник".
Статья Николая Копытова:
Фитонимическая лексика в стихах
"Травника" Татьяны Смертиной

-----------
Фитонимическая лексика, представляющая собой один из культурно коннотированных участков лексической системы языка, высокочастотна в текстах художественной литературы. Ее использование может реализоваться как в образах-концептах, когда название растения становится выразителем символического смысла текста, так и в непосредственном использовании автором спектра накопленных народом эмпирических сведений о реальных свойствах растения. Исследование особенностей включения в стихотворные тексты названий растений поэтессой Татьяной Смертиной показало, что предметом поэтического изображения может становиться информация о реальных целительных свойствах травы, о приемах лечебного, гигиенического и магического использования растений, т.е. стихотворные авторские тексты в известном смысле следует воспринимать как источник информации о народном медицинском знании.

Татьяна Смертина - автор более 30-и книг, и прежде всего книг "о неслыханных таинствах ягод, грибов, трав": "Русский погребок", "Ягодное царство", "Белые идут!", "Брусничный огонь", "Черничная царица", "Призрак розы" (1997), "Анемоны" (1999) . Особое место в ряду "растительных" книг занимает "Травник", посвященный прабабушке поэтессы, которая в свое время в вятской глубинке осведомила ее о тайнах знахарского искусства. Порядка 60% заголовков текстов составляют названия травянистых растений.

Книга состоит из 4-х тематических циклов ("венков"), представленных травами, имеющими особую значимость в народной культуре (например, поэт особо выделяет травы Жизни, продолжения Рода, материнские травы). Мать-и-мачеха, по Смертиной, маркирует антитетичные возрастные периоды: "Молодость - родная мать. Старость - злая мачеха"; кощей-трава (связь фольклорного Кощея (Кащея) Бессмертного с миром предков).

Непостижимость людьми жизни растений убеждает их в таинственном происхождении последних (возникновение растений из небытия при знаковом неизменном чередовании циклов исчезновения и возрождения), веру в их исключительные, чудесные свойства. Поэтому они воспринимаются в качестве благословения предшественников по роду с того света, в виде священного дара, обеспечивающего посредничество между миром живых и мертвых, и, более того, как воплощение самих предков. Написанное выше относится и к траве материнке ''буквица'', "зашептав" которую, можно сделать так, что приснится умершая мать. В данном случае образ травы непосредственно соотносится с образом матери, праматери.

Татьяна Смертина
Статья Николая Копытова: Фитонимическая лексика

Книга также представлена травами весны и девичества, любовными, поцелуйными, приворотными, отворотными, ворожейными, магическими, молодильными травами. Девичьей травкой ''гвоздика луговая'', вероятно, гадают на любовь, с помощью сердечника ''горчица'' также гадают "ради мило-го" и избавляются от сердечных хворей, ландышевой водой пользуются для омоложения кожи лица, "Марьин корень - от душевной, от горючей боли гневной И от ярости мгновенно, От бессонниц <вызванных страданиями на почве любви> можно пить". Название приворотная трава ''звездчатка'' говорит само за себя.

Травы-раздумья мобилизуют умственные ресурсы в нестандартных ситуациях и исцеляют от головных болей (например, мята). Богородской травой ''тимьян'' в старину окуривали новорожденных (в том числе детенышей) и покойников, а также цвет травы зашивали в подушку для более крепкого сна (ср. с поговоркой: "Хороший сон - залог здоровья). Список поэтического гербария Т. Смертиной дополняется обрядовыми, колдовскими, целебными, всесильными травами и травами-оберегами в авторской классификации. Создатель "Травника" в полном соответствии с народным медицинским знанием здесь актуализирует информацию о самых разных лечебных травах и даже способах их применения (заметим, что целебные свойства в народной медицине приписываются абсолютно всем растениям в той или иной степени без исключения).

Стихи Татьяны Смертиной дают возможности для выявления словника словаря народной фитонимики. В ее стихах приводятся многочисленные названия растений (часто через запятую - иванова трава, зелье Ивана, огнец (имеет пурпурно-розовое соцветие), иван-чай - кипрей; богородичная трава, чебрец, копыт (часто используется при лечении болезней животных), лиловник (за сиреневую окраску цветков), ненасыт, перхун (перхать - "кашлять" ), ослабь-бронхит (по терапевтической функции), верест, очнись-трава, фимиамник, ладанный цветок (за ярко выраженные пряно-ароматические свойства), ползучий перец (за частично стелющийся стебель) - тимьян ползучий Thymys serpilium L.).

Наряду с широко известными названиями трав, такими как земляника, ландыш, лопух, мать-и-мачеха, одуванчик, на страницах "Травника" можно встретить и название «помяни-меня», и «очисти от беса», «стыд не потеряй», «прощай- и отомсти-траву». Ряды представляют собой распространенные нормативные, номенклатурные названия трав, их варианты и сугубо локальные, диалектные номинации, которым в целом свойственны образность, многокомпонентность структуры (трава-кощей, ноготок жар-птицы, минуй меня демон).

Обыгрывание внутренней формы народных названий трав - отдельный аспект авторской работы со словом. Смертина смакует слова, любуется ими. Примером такого обыгрывания является употребление автором особых стилистических фигур (типа паронимических обыгрываний: мята - маять, бельмовник - от боли). Опора на внутреннюю форму, заложенную в названии травы, при умелой, нарочито незамысловатой корреляции отзвучий, формирует индивидуальный стиль автора. Содержательная доминанта физических переживаний, запечатленных в выразительном слове, в своей основе совпадает с явлениями природы как таковыми.

Вероятно, некоторые номинации автор создал сам, но выявление их может быть не вполне достоверным, так как многие справочные материалы в этом отношении нерепрезентативны. Способы (принципы) номинации, которые актуализирует Смертина, можно свести к общей схеме. Кажется, поэт хочет подчеркнуть все ей известные существенные специфические качества трав, будь то конституциональные (характеристика внешнего вида) или экзистенциальные (место произрастания, особенности роста, цветения, созревания, размножения и т.п.; "образ жизни растений"). Иллюстрацией попытки автора соответствовать принципам народного травника и обозначать все возможные свойства травы могут быть следующие строки:

"Зелье чёрное в лесу
Бело-розово вовсю […]» (Т.С.)

«Ветер ветреницу гнёт,
А она, хоть и ревёт,
Корень свой не надорвёт […]» (Т.С.)

«Но хоть ясен цвета взгляд,
В белый шелк набрызган яд […]» (Т.С.)

«Ало-девичий бутон -
Распечальный анемон.
Весь из розовых он тайн!
Зелье чёрное, обман ("Чёрное зелье"). (Т.С.)

Акциональные характеристики трав, способы, условия сбора, сушки, хранения, приготовления, применения, в том числе и немедицинского - обрядовое (обряд купания в росе), магическое (например, в гадании), подчеркиваются другим примером:

Бесовья дурница,
Ты ядом не май!
Над зельем, девица,
Печаль проклинай.
Наплачешь, нашепчешь
Обиду над зельем -
На росстанях выбрось
В платке за селеньем.
Вмиг птица оглохнет,
Упав в травостой.
И милый твой охнет
В дали городской.
И вспомнить он должен
Родимые дали,
Забитых окошек
Сквозные печали,
Тот путь, что исхожен,
Где тень его бродит…
И клятву на пожне!
Он вспомнит, он вспомнит... ("Дурман-трава". Татьяна Смертина)

Смертина систематически делает акцент на эффективных потенциях описываемого растения (ожидаемое терапевтическое действие):

Долой бородавки
И всякую мразь!
Он праведным светом
Яснит тёмный глаз -
Прозорник, бельмовник!
От боли зубной
Порой помогает
Тот корень глухой.
И нечисть и нежить -
То зелье не нежит! […]
Сок ядом осушит
Наросты на теле,
А мерзкую душу
Ничто не отбелит ("Чистотел". Татьяна Смертина).

Автор активно воспроизводит в своих стихах названия, основанные на воспроизведении мифологических сюжетов. Мифологический способ номинации представлен прежде всего языческими мотивами, и при этом делается акцент на персонажах славянской мифологии. Так, она говорит о "язычном зелье Ивана", которое отсылает нас к купальским реалиям:

Чернь-омут - морочит…
Купальские ночи!
И хохот и всплески,
И капель подвески…
Плеча лунный край…
Молочность тумана… (Татьяна Смертина)

Автор приводит собственную легенду о происхождении "навязчивых" плодов лопуха:

Невесте суженый дарил
Бус перезвень и шёпот свой…
Но перед свадьбой в час ночной,
Его лешак оборотил
В репейник над водой.
С тех пор цепляется репей
За шали и подолы -
Отчаянно, душою всей,
Стремясь на пир весёлый!
Не знает он - уж пять веков
Невесты в мире нет.
Где храм стоял - там глушь лесов,
Забвенье, лунный свет. ("Лопух сиренево-печальный". Татьяна Смертина).

Любопытна авторская вариация поэтического переложения этиологической легенды о популярной траве иван-да-марье ''фиалка трехцветная Viola tricolor L.'' (травянистое растение с желтыми цветками и фиолетовыми листками), как следствие трагической истории любви брата и сестры, уличенных в кровосмешении:

Вновь вы рядом,
Брат с сестрицей!
Но чего же вам грустится?
Ваши руки не сплетутся,
Хоть и помысел был чист.
Брат с сестрою не сойдутся,
И нет силы разойтись.
"Ты убей меня, брат,
Хоть и жалко.
Схорони меня, брат,
В шали яркой.
Ты обсей меня
Тёмной фиалкой.
Мимо парни пойдут -
Усмехнутся.
Мимо девки пойдут -
Наревутся…" ("Иван-да-марья". Татьяна Смертина).

Интересно, что существуют другие виды травянистых растений с таким же названием, например, марьянник, который может еще именоваться чёрной травой за свойство растения в период увядания приобретать угольно-чёрную окраску, что также обращает внимание на его необычное происхождение. В народной медицине чёрная трава считается очень сильным средством при лечении нервных расстройств.

На наш взгляд, тексты книги не только "стихи-предвидения, стихи-полугипноз, стихи-молитвы" , но стихи-инструкции, стихи-предписания, стихи-рецепты. Хотя формульные признаки и вышеперечисленных атрибутов налицо. Например, в стихотворении "Заговор-молитва в полдень над сердечной травой" прослеживается и обращение, только не к небесному защитнику, а к языческой "Деве-царь-Полуднице ", и упование на исполнение желания: "Чтоб любить мне одного До скончанья моего!", "Не плесни в меня полынь" (в данном контексте - горечь).

Автор активно пользуется приемом синтаксического параллелизма, когда воссоздает вполне заговорные конструкции перечисления: "Затумань рукавом, Заморочь шепотком, Завяжи глаза платком!". Она пользуется повтором однокоренных слов, что имитирует стиль плетения словес:

Зачаровывай, чаруй,
Чтоб от чар тех не очнулась,
Чтобы разочарованье
Сердца веки не коснулось. (Татьяна Смертина)

Нередко стихи Смертиной отличает суггестивность, сближающая их с жанром народной молитвы и заговора. Это особенно очевидно в "торжественном" обращении к адресату, так и эмфатичность, обозначенная восклицательным знаком и заключительное "Аминь". В заговорной и молитвенной традиции со свойственной ей жесткой структурой и тщательной регламентацией в то же время имеется много выходов для реализации ярко выраженного индивидуального, интимного характера побуждения просящего. В данном случае это любовное чувство, поверенное сердечной траве, исповеданная любовь, языческая и христианская, заговоренная и замоленная одновременно.

"Травник" Татьяны Смертиной, как нам кажется, представляет собой поэтическую кодификацию народно-медицинских (ботанических) знаний, одной из самых древних областей народной культуры, в которой закреплен опыт не только практического, но и культурно-мифологического, мифопоэтического освоения мира.

Содержание "Травника" полностью соответствует выбранной форме, а описанные в нем травы точно соответствуют роли, отведенной им в традиционной культуре. Более того, информация о терминологии, о медицинских свойства трав в ряде случаев находит подтверждение в поэтических текстах Т. Смертиной. Очевидно, что в художественном мире поэтессы вегетативный код играет самостоятельную, самоценную роль поэтизации народной культуры. Он не просто выполняет идиостилеобразующую функцию - в том, что автор органично сближает две стихии: поэзию и магию, и раскрывает их взаимообусловленность, проявляется замеченное многими исследователями древнее родство языка, поэзии и обряда.

©Николай Копытов. «Фитонимическая лексика в поэтических текстах "Травника" Татьяны Смертиной». Научный труд. [Материалы международной научно-практической конференции «Современная русская литература: проблемы изучения и преподавания. 2005 г.»]
Николай Юрьевич Копытов - аспирант кафедры общего языкознания Пермского государственного педагогического университета. Писал научные работы о творчестве Виктора Астафьева.