|
Татьяна Смертина Белая россыпь Инопроза Tatiana Smertina |
|
|
| Главная | инопроза - оглавление |
 Татьяна Смертина, инопроза: белая россыпь |
Белая россыпь Мелкая месть. Низкая месть. Тайная месть. Комар за спиной. Не убьет, но укусит. Укусит так, что захочется его убить. Обернусь – не знаю, которого? Надо идти. Мой браслет на щиколотке… Одни – гневаются, другие пытают – зачем? Дело не в браслете, а в тех, кто гневен и пытает. Тупое – не заостришь. Оно и острое – тупое. Оно острое – еще хуже, не ту цель пронзает. Не того пронзает. Боюсь, что большинство острого – тупое. В паутину непонимания попадает каждый. Порою выбраться трудно. Порою понимают, но не так. Иногда не так до такой степени, что белое становится черным. Жизнь – наполовину из непонимания, а у некоторых – вся. А некоторые так и не поймут, что непоняты. Тонкими локтями – о стену, ломлюсь. Из Небытия в Бытиё? Какой-то «Солярис»! Струйка крови на локте – земляника боли. Бетон, тон, он... Все три – не вечны. Я – тоже, но пока не верю в это. Она убивает. Она - не Засулич и не дочь Софьи. И не та, что в доме номер семь. Она - вера в человека, что была до всех вер... А точнее - ДОверие. Вот оно убивает и тут же исчезает бесследно: самоубивается так, что не воскреснет ни с любовью, ни с надеждой. Значит чернота начинается из доверия, которое предали-убили, и которое из-за этого превратилось в убийцу? Черный капюшон – до бровей. Хоть в какую сторону ни беги – от неизбежного не убежать. Надкусываю яблоко. Жемчужный укус. Жемчуг на запястье дрогнул. Если бы я в себе понимала всё... Неопознанный объект. Силуэт в летящем крепдешине. Грёза Родена. Мужская грёза скольжений по живому мрамору... Отвернусь от овала зеркала - там, может, и не я... Надо смотреться – в серебро, но в нем – запрет на отражения. Пистолет ночи – в висок. Крутануть рулетку воспоминаний? Потекла прядь по белой сорочке... Ночью – мысли видней. Но самые лучшие ночи – из чувств. На Млечном пути наколола о что-то босую ногу. Ха, да запросто туда, как хакер... Вокруг меня – птицы. Призрачные. Чернь волос моих задевают. Я бы – птицей к тебе! Вокруг тебя. Или – в глубь твоей души. Лови, не отпускай, не жалей – нет, не сможешь... Триста лет ищу его! А он меня – пятьсот! Обоим умирать надоело. За мной - чужие домыслы. Домысел создается по своему тайному "я". Чем темнее домысел, тем жалостнее мне это чужое "я". Мне лень развеивать чужие домыслы. У меня три наряда: белый, чёрный, лунный; но я – не замечаю их. У меня три кольца: медное, серебряное, золотое; но я – ношу перстень. Я отправила три письма: на тот свет, на этот, и – между; я не ждала ответов, но они – пришли. Белеет чаша на столе, а, может, её и нет. Снег скатерти. Тень от лампы – по колену. И тут достают! Монитор Луны неподвижен – завис. Дождь всё перечеркнул. Папоротник на окне нечто знает о динозаврах, но мне не интересно... Белеет чаша на столе, теперь – её вижу, или – создала. Что выше написала я, смешала ночь в фарфоре бледном, и чаша выпита до дна… И если крик все окна разбивает на осколки и спихивает все сердца – на миг! – в колодец, то выпитого вкус представить можно. Но очень, очень смутно, как незабудку, что цвела столетие назад… И весь тот крик мой – поместился в странной чаше, что с кухонного столика упала, и лапой веника в ничтожность сметена… От жажды никогда не плачут. А что же с чашей, бледностью фарфора? Купила - в дождь, разбила тоже в дождь. © Татьяна Смертина - Tatiana Smertina Инопроза - Белая россыпь, 2012. Жанр инопроза - создан Татьяной Смертиной |