|
Татьяна Смертина Cквозь ветреницы инопроза Tatiana Smertina |
|
|
| сайт смертиной | рассказы - оглавление |
 |
СКВОЗЬ ВЕТРЕНИЦЫ инопроза Нынче их много было. Ветрениц. Больше люблю – бледно-белые, с алыми оттенками. Они вообще – ветреные гении оттенков. Некоторые смотрят на них свысока. Ну да, ведь смотрящие – метр с чем-то. С чем? Интересен факт – некоторым суждено встать перед цветами на колени, чтобы рассмотреть. А ветреницы? Они так рождены – им перед человеком не преклониться. Ветреницы белые, анемоны-анемоны. Бледное безумство - anemone nemorosa! странное ощущение музыкальной красоты звучания этого - anemone nemorosa, anemone nemorosa! и в этом звучании иногда больше смысла, чем в самом смысле. Здесь было полно жёлтых. Но они не желтые, у них вечный переход от бледно-зеленого до желтого. Идут-идут и никак не перейдут. А я всё наблюдаю, как они идут-идут... Человек бы на их месте давно превратился в то, во что ему надо. А они – нет. Путь параллельности. Ну, тот, которого не бывает в жизни. Но не во всякой. Я не изменяла их цвет всякими хитростями. Я им вообще не изменяла. Поймала мгновение, когда солнце ушло и на что-то засмотрелось. А то вдарит всеми спектрами – не увернешься. В вятском лесу – белые-белые. Белизна тает-тает. Весенний дождь то ли плачет, то ли оплакивает мгновенности. И эта нежная багряность сквозь белизну. Ожидание пореза – сейчас чиркнет горячая боль. Боль вообще не живет без красного. Она помешалась на вишнево-красном, в ней безумие красного. Алый анемон берет лишь оттенок. Тень красного. Дуновение красного. Словно он вообще не понимает, что такое – красное? Вы умеете так не понимать? Не умеете. Потому что – знаете. Знание всегда наполовину – обман. Почему-то. Знание не того, где дважды – два, а знание того, где изначально больше, чем четыре. Нет, я не про людские чудачества. И не о том, что зло – предсказуемо, ибо примитивно. Если та суть, о которой вы смутно подумали, донимает, можно дожиться до кибератак на анемоны. И многие начнут рифмовать: ионы – анемоны. И это будет – вторичная рифма. Некоторые влюблены во вторичность. Они ею – разрушают многое. Я не про них. Про них - они сами. Всегда. Надо объяснять ветрено, иначе – не долетит. Напридумывали всяких легенд, глядя на цветы. А они - понятия об этих мифах не имеют. Порою люди без мифов - слепы. Иногда. Бреду ослепшая прямо в пропасть. Так мне неинтересно - пропасть ли гибельная там? Я переживаю - та ли это пропасть? В бледности - всегда недосказанность, предчувствие чего-то. Бледность неуловима. Это всего лишь моя подпись к фото, под академичным названием - Anemone ranunculoides. До сих пор латынь произношу по-немецки. Потому что на латыни никто со мной не разговаривал. Когда ветрено отлетит мой закатный вздох, с ужасом пойму – со мной вообще никто никогда не разговаривал. Или я за всю жизнь ни одного слова не поняла? Объяснить оттенок цвета, который вовсе не оттенок, можно лишь тающим словом. И то – чуть-чуть. Слегка. И – не главное. Ибо главное – в нем и останется. В оттенке анемона. Там, кстати, – воздушных поцелуев полным-полно. Не моих. Не надо было мне спать в анемонах. Но не вернешь. Анемон слегка прикрывает бездну Небытия. Мы не заметим перехода. Это будет, словно бесконечный оттенок. Не много ли для подписи к фото? Изображение – попытка не умереть. И когда оно переживет оригинал - похоже на привидение. Ветреницы ничего не помнят. Даже забывают число своих лепестков – их то пять, то шесть, то семь, то восемь. Кодировка замучилась с ними. Кто там ждет подпись? Пишу: Анемоны бледно-зеленые. Снято в мае 2011. © Татьяна Смертина, 2011. Tatiana Smertina |