|
Татьяна Смертина: Пётр Лукич Проскурин, Одинокий остров Petr Proskurin |
|
|
| Главная | Былое. Оглавление |
Пётр Лукич Проскурин и Татьяна Смертина
|
Рассказ Одинокий остров - о Петре Проскурине ----- То, что мы с Петром Проскуриным были очень дружны, вероятно, многие заметили в свое время. Относился он ко мне бережно, я бы даже сказала – оберёжно, хотя поколения разные, мне в отцы годился. Мы часто ездили вместе в творческие командировки, много беседовали о жизни, литературе, поэзии. Испытывая к нему великое уважение, я знала почти всю его прозу, еще с детства многое читала. Он же – был серьезно увлечен моей поэзией, в чем сам признавался не раз. Дружба эта была – чисто литературная, слегка возвышенная. Первая книга Петра Проскурина «Глубокие раны» вышла в 1960 году. Известны его произведения: трилогия «Судьба» (1972), «Имя твоё» (1977) и «Отречение» (1987 — 1990); повести: «В старых ракитах», «Полуденные сны», «Чёрные птицы», «Порог любви», «Тайга». Романы «Седьмая стража» и «Число зверя». Роман «Судьба» экранизирован («Любовь земная»), порой транслируются по телевидению... Юрий Бондарев о Проскурине: «Это был писатель школы Достоевского, школы Толстого, он был чем-то близок Писемскому. А последний роман «Число зверя» - это шедевр, самый настоящий шедевр».   Вероятно, мне бы стоило ныне писать воспоминания о Проскурине и других писателях старшего поколения, но я до того скрытна в сокровенном и не увлечена писательством мемуаров, что пока решусь лишь на отрывки... С 17 по 22 июня 1995 года была поездка писателей в Якутию, выездной пленум, даже Боинг особый для перелета для нас выделили. Всё было на высшем уровне, встречал нас и принимал у себя Президент Республики Саха (Якутии) - Михаил Николаев. О поездке рассказывать долго, вспомню лишь эпизод. Ехали мы на теплоходе по реке Лене. Питались в ресторане с аквариумами и полутемнотой, вся команда теплохода нас обслуживала, как гостей. И вот высадили нас на необитаемый островок – весь в молодых травах и цветах. И это цветение было поразительно – мелкая россыпь сиреневых и белых соцветий и бутонов буквально покрывала весь остров. С теплохода выгрузили провизию, выпивку и всё прочее. Проскурин говорит мне: - Давайте, Таня, отделимся от всех, поговорим... Тут же подошел писатель В. с маленьким букетиком сиреневых цветочков. Проскурин воскликнул: - Зачем рвать? Завянут же... - Да я Татьяне... - и протянул мне. Покрутив букетик и не зная что с ним делать, приладила его к плечу. - Кармен! - воскликнул В. - Тоже мне, тореадор... - проворчал Пётр Лукич и добавил: - «Татьяна, русская душою...» В. передернул плечами и пошел от нас. Отойдя метров на десять оглянулся и ехидно выкрикнул: - «Ей рано нравились романы...» - И повести! Да не твои... - тут же оборвал его Проскурин. Засмеялись все трое, и В. потянулся в другую сторону. Мы оглянулись на писателей, все толпились возле шашлыков. Проскурин тоже пошел, взял две порции, два бумажных стаканчика с конъяком, еще чего-то... Солнце так и палило, пронизывая цветы и травы. Я шла по траве, слегка вздымая подол: была в длинном, коричневом платье. Шляпка с большими полями слегка спасала от солнца. Отошли в гущу цветов, постелила салфетку, уселись, разложили еду. Сначала говорили о литературных делах. Затем перешли к стихам, он всегда меня просил прочитать что-то новое. На сцене я читала по особому, он говорил: «слушаю, мурашки по коже бегут...». А один на один читала тоже по-особому, может еще и лучше. О таком чтении он говорил: «ворожишь стихами! боязно глаза поднять!» В этот раз читала венец стихов «Танец персиянки», знала наизусть. Читала ему вдохновенно, как всегда. И он вдохновенно слушал. И концовка его поразила. - Опубликовано? - Нет, в журнале «Москва» лежит, канителятся долго, не нравится им... Алексеев был, крестной дочерью меня звал... Сменилась там власть, особая идеология пошла, да и в женщинах лишь кухарок признают: в ответ на элементарную вежливость истерично телефонную трубку бросил... И ведь хороший, вроде, человек... Приеду и молча заберу у них «Персиянку». - В их идеологии поэзия редко ночует! А Вы, помяните, Таня, мое слово, талантливую вещь написали. И, главное, как в воду смотрел, можно сказать, за это мне и дали потом Всероссийскую Есенинскую премию, да еще в Рязани сделали спектакль из цикла Есенинских стихов «Персидские мотивы» и моих, и стали этот спектакль ставить в Константиново и в Рязани... Автор постановки – Т.Шестакова, режиссер – Марина Есенина... Но это – потом, а тогда лишь Пётр Лукич да Виктор Астафьев и одобрили. Из «Москвы» я стихи, конечно, забрала. Потом они войдут не в одну мою книгу. Проскурин поднял тост: - За персиянку! Пригубили коньяк, который почти вытек из стаканчиков. Некоторое время сидели молча. - Хорошо как! - сказал он и откинулся могучей спиною на траву. - Мне запомнится... - посмотрела вдаль. - И мне... - - Вон там облако... - начала я балагурить словами. - И мы – на облаке... - подхватил он уже с творческим воображением. Но не успели мы насладиться своим сочинительством вдвоем, как нас заинтересовал один писатель. Видимо, перебрал выпивки так, что совсем окосел. Он был толстый, пытался взойти на теплоход по узенькому трапу и всё время падал в воду. Помочь ему было невозможно, т.к по трапу мог пройти только один человек. Все стояли кучей на берегу и давали советы. Пётр Лукич, сложением могучий, что Илья Муромец, не выдержал: - Пойду, Таня, закину его на палубу. В это время писатель снова ухнулся в воду. Да и теплоход загудел, собирая нас всех с острова. Мы встали и пошли. А Пётр Лукич: - Вот, шляпку свою забыла, - поднял из травы. А потом сказал мою строку: «Розой снега брошусь в Ваши сани!» Молча пошли по траве, она была длинная, волнилась. Шел сзади, потом и говорит вдогон: - Давайте, Таня, этот остров назовем: «Остров персиянки»! Понравилось мне, улыбнулась: - Как скажете, Пётр Лукич! Пусть так, - и пропела: «И за бо-орт её броса-ает...» - «В на-а-а-бежавшую во-олну!» - подхватил он басом. И тут же побежал к теплоходу, потому что пьяный коллега, бросив попытки взойти на теплоход, придумал тонуть под трапом, хотя там было по пояс... Эх, Пётр Лукич! Истинный российский писатель! Какой же он был удивительный не только в творчестве, но и в жизни! Светлый душой, чистый! Честный в своих произведениях и в житейских мелочах. Его имя стоит рядом с такими именами, как Виктор Астафьев, Василий Белов, Василий Шукшин, Валентин Распутин... А что теперь на этом цветущем острове? Бывает ли кто там, где мы ловили облака? И какие это были весенние, солнечные мгновения в жизни!  P.S. Из виртуального дневника молоденькой девушки: «Вчера вечером читала повесть по школьной программе, она мне так понравилась, я даже плакала... Называется она "Азъ воздам, Господи", написал ее Пётр Проскурин... Если кто читал, то скажите понравилась она вам или нет... А если кто не читал, то советую прочесть... жгучая повесть..." © Татьяна Смертина - Tatiana Smertina - Одинокий остров - рассказ о Петре Проскурине – публицистика. Заимствовать статью без согласования с автором запрещено. |